[icon]https://i.imgur.com/lCDm6IE.png[/icon][nick]Wilhelmina Stewart[/nick][status]angel of heaven[/status]В смерти нет ничего романтичного.
Это всегда боль.
Боль для тех, кто остался жить.

Всё случилось слишком внезапно. Просто в один момент крохотная, тоненькая ниточка, к которой когда-то прикасалась ангельская ладонь, печально зазвенела в полной тишине - и оборвалась, рассыпав мелкие хрустальные осколки. Вильгельмина уже привыкла к такому, недаром у человечества существовали мифы и предания, где жизненная суть любого существа таилась в нити, сплетенной из волокон души. И когда эта нить истончалась, трепалась под действием неизбежного старения или затяжной неизлечимой болезни, ангел ощущала печаль. Многие существа в этом мире были смертны, и хоть каждому был отмерен свой век, никто не мог заранее предугадать, когда оборвется жизнь близкого тебе существа.

Стюарт не ожидала, что оборвется именно эта. Самая крепкая, самая сильная из всех, что она знала, выдержавшая пагубное влияние демонической отравы, оплетенная вокруг другой нити. А тут... Чужие чувства захлестнули ангела с головой, заставив согнуться в три погибели за столом в своём кабинете. Они скакали по сторонам, подобно рикошетящим пулям, сталкивались, резонировали и били по нервам с такой мощью, что в голове эхом отзывались чужие мысли. Они не складывались в осмысленные фразы, но каждая из них обрушивала на Мину поток ощущений. Всё тело замирает от шока, сердце пропускает удар. За доли секунду изнутри к горлу подкатывает огромный ком, не дающий ни вздохнуть, ни сказать что-либо. Глаза жгут бессильные слёзы.
В себя доктор Стюарт пришла уже спустя несколько часов на полу кабинета в позе эмбриона, изо всех сил стискивая на груди халат, словно пыталась не дать расползтись краям огромной рваной раны. Вторая нить, оставшись без опоры, тоскливо провисла под собственной тяжестью От неё веяло такой тоской и стылым, холодным отчаяньем без капли надежды, что захотелось плакать. И Мина не стала себе в этом отказывать, хотя точно знала, что от её слез тому, кому сейчас действительно хуже всех, не станет легче.

А потом Кира пригласила Вильгельмину на похороны. Судя по интонациям, волчица и сама всю душу выплакала, но старалась сохранять твердость глухого голоса, так и норовившего задрожать и скатиться во всхлипывания. Мина согласилась. Но сразу поняла, что её присутствие ничем не поможет.
Людей было немного, только самые близкие, хранившие почтенное траурное молчание. Они даже не переговаривались между собой, просто молчали, но были едины в своем горе. Акира выглядела так, будто не спала три месяца к ряду, Эндрю Уилсон, обычно создававший вокруг себя фоновый шум, стоял и кусал себя за нижнюю губу в неудачных попытках остановить её дрожь. Но хуже всего было супругу погибшего, не отходящего от гроба ни на секунду, замершего живой статуей, полной скорби. Он не шевелился и, кажется, почти не дышал. Это именно его нить осталась без опоры любимого человека, провисла под собственной тяжестью и потускнела. Это его душевную рану ангел безуспешно пыталась залатать, свести руками вместе. И сейчас, смотря на окаменевшие плечи, Стюарт понимала, что ничто в этом мире не сможет залатать брешь в сердце этого оборотня. Даже благодать всех ангелов этого мира не сможет заполнить черную дыру потери. И то, что Ричард ещё жив - злая насмешка судьбы.

Следующий звонок был уже от Эндрю через четыре дня после прощания с тигром. Как и всегда, он не стал растекаться мыслью по древу и просто сказал, что если Рику ничем не помочь, хоть простым разговором, он окончательно слетит с катушек. А слетевший с катушек оборотень - это прямая заявка на пулю в лоб от отряда ликвидации. Ангел согласилась поговорить, но заверять в том, что излечит волка, не стала. Не любила давать заведомо неисполнимых обещаний. Терять любимого человека больно, но терять пару - это почти смертельно.
Вильгельмина молча стояла перед дверью квартиры уже пять минут и никак не могла набраться смелости постучать. Чем дольше стояла, тем сильнее понимала тщетность всего происходящего. Возможно, быстрая смерть от руки друга была бы куда более милосердной, чем незавидная участь - сгорать каждую секунду своего существования... Тук-тук, - тихо постукивают костяшки пальцев по двери, но в гнетущей тишине даже такой тихий звук превращается в громовой раскат. Тишина. С той стороны не слышится почти не звука, только тихий топот маленьких лап. Мина стучит ещё раз, чувствуя странную уверенность в том, что поступает правильно. Да, Дезмонд бы хотел, чтобы страдания его любимого облегчили хотя бы на жалкую каплю.
- Рик... Открой, пожалуйста, я хочу с тобой поговорить.
Снова тишина. И снова стук, все такой же тихий, просящий. Наконец, с той стороны двери слышатся усталые, тяжелые шаги.

[icon]https://i.imgur.com/lCDm6IE.png[/icon][nick]Wilhelmina Stewart[/nick][status]angel of heaven[/status]
Сам по себе звук тяжелых, чуть шаркающих шагов не вызывал никаких эмоций, подобная поступь - вечный сосед и друг старых, уставших людей. Но как больно его слышать, зная, что там, за дверью, в почти полном одиночестве - молодой парень, что сильнее и выносливее многих. Вильгельмина замерла, вслушиваясь в эти насквозь пропитанные безысходностью звуки, и часть её ангельского естества уже жалела, что пришла. Она ведь сделает Рикки больно, любым своим неосторожным словом или жестом. Утешение не имеет смысла, сожаление кажется притворством, попытки приободрить станут издёвкой в глазах потерявшего часть себя волка. Лязг дверного замка больше похож на звук взведенного орудия, готового выстрелить. Бряк-блямс-клац... Будто замок не хочет выпускать Рика из его тленного мира, потерявшего все краски. Или - наоборот - не хочет впускать Мину, способную сделать только хуже.

Оборотень выглядел ужасно, даже хуже, чем в день похорон. Болезненно осунулся, исхудал, глаза, когда-то бывшие почти серебряными, превратились в две мутные лужи без проблеска каких-либо эмоций. Такие разительные перемены меньше, чем за неделю... Обычный человек превращался в подобную тень самого себя через месяц беспробудной тоски, но оборотень, потерявший свой единственный якорь в этой жизни - свою пару, терял всяческий лоск намного быстрее. Даже очертания зверя, на которого смотрела Вильгельмина ангельским взором, были рваными,смазанными, окончательно и бесповоротно неправильными. Будто из волка кто-то надрал кусков мяса вместе с шерстью и оставил медленно умирать в приступах нескончаемой боли.
От голоса вдовца ангела аж до самых пят пробрало острейшим сожалением, сочувствием и жалостью. Он почти смирился с мыслью о том, что долго не проживет без супруга, это было слышно и видно. Бутыль с алкоголем была почти пуста, но волк прикладывался к ней несколько лениво, будто прекрасно понимал, что всё творящееся с его телом - это пустое. Он не был болен в привычном понимании этого слова. Он просто проскочил эту стадию экстерном и теперь медленно, по капле умирал.
- Эндрю попросил тебя проведать. Сказал, что не может приехать сам, в Департаменте начал твориться какой-то кошмар после того как... - женщина осеклась, понимая, что чуть не сказала "после того как Дезмонд погиб". Вильгельмина не совсем понимала тонкости всех обстоятельств, но тигр был важным звеном в разведке, и его смерть повлекла за собой кучу проблем для Департамента и всех его отделов от мала до велика. Но если для такой сложной структуры смерть одного сотрудника вылилась крупными неприятностями, то счастливый мир одного волка разрушился на мелкие кусочки и осыпался тусклым стеклом к его ногам.
- Можно мне войти? Пожалуйста, - она могла бы влететь в окно, но не стала. Не потому, что боялась свидетелей - годы существования среди людей научили её быть максимально скрытной и осторожной. Она не хотела нарушать хрупкий покой оборотня. Стюарт подспудно была готова к тому, что Рикки её вообще не пустит на порог и велит проваливать на все четыре стороны. Или хуже - к моменту прибытия ангела уже некому было бы открывать дверь. И то, что волк сейчас худо-бедно держался за остатки собственной человечности, наверняка утопая в горько-сладких воспоминаниях о собственном счастье любую свободную секунду, - скорее исключение из правил.

Требовательный мявк заставил Вильгельмину опустить взгляд. У ног Рикки крутилась вспушившаяся кошка, мяукала, бодала ушастой головой его ногу и выглядела ужасно голодной.
- Кушать хочешь, да? - доктор Стюарт склонилась и протянула животинке руку. Кошка сначала было спряталась за ногу хозяина, будто испугалась незнакомой тети, но то и дело поглядывала на неё любопытным взглядом. Высунула мордочку и принялась нюхать воздух вокруг ангельской руки. Мина до сих пор не была уверена, чем пахнет для зверей и зверолюдов, но вряд ли чем-то неприятным, иначе бы они от неё шарахались, как черти от ладана. Зверек подошел ближе и коснулся влажным носиком пальца Вильгельмины, а потом и вовсе лизнул в знак приветствия. Она правда была голодной, но в том, что Рикки её не покормил, его нельзя было винить - слишком тяжело не чувствовать части себя.

Мина смотрела в спину волка, молча удаляющегося вглубь квартиры, и понимала, насколько он близок к грани, из-за которой возвращаются единицы. Он не пригласил её войти, не велел убираться отсюда, не сказал ничего - настолько ему было все равно, настолько весь окружающий мир в одночасье потерял для него смысл. Кошка оглянулась на хозяина и, предчувствуя трапезу, потрусила вслед за ним. Ангел же осторожно вошла в квартиру и очень-очень тихо закрыла дверь, в практически мертвой тишине, почти звенящей в ушах, любой звук казался в корне неправильным, практически иноземным. Здесь она была впервые, но совсем не испытывала любопытства, ей не хотелось осмотреться. Не хотелось проверить, есть ли на подоконнике цветы, каким мылом здесь пользуются - твердым или жидким. Какой смысл, если любая мелочь причиняет вдовцу нестерпимую боль, не видную глазу.

Вильгельмина проследовала за Ричардом на кухню и, не зная, куда себя деть, встала у стеночки. На кухне был ужасный беспорядок. Бутылки, коробки из-под еды, причем бутылок намного больше, и непередаваемое чувство необжитости. Просто коробка с мебелью и кухонным гарнитуром, без капли уюта, даже присутствие на кухни трех живых существ ситуацию не спасало. Хвостатая маленькая хищница получила свою порцию еды и довольно зачавкала, задрав пушистый хвост. Хоть кто-то здесь ещё умеет радоваться простым мелочам... Волк же завозился, сгребая горы мусора с практически всех поверхностей, без огонька, без осознания того, что он делает. Просто потребность чем-то занять свои руки и глаза, чтобы казаться чуть более живым. А цветы на кухонном подоконнике всё же были, два небольших горшочка. Только они полностью отражали внутреннее состояние одинокого хозяина этого дома - засохли, пожелтели и свесились вниз, и уже никакой полив, никакие удобрения их бы уже не спасли. Рик выудил из почти пустого холодильника свежую бутыль с выпивкой и ушел, бросив напоследок, что если ангел хочет донести Уилсону, как тут все печально, она вольна это сделать прямо сейчас. В его словах не было упрека, не было наезда, Стюарт ведь действительно приехала сюда по просьбе барса. Кошка продолжала чавкать кормом, но её ушки были напряжены, будто она внимательно слушала, куда пошел хозяин и зачем.

Доктор Стюарт покойного знала чуть лучше, чем его мужа. Он был добрым существом, ласковым, совсем не тем, кого стоило бы усмирять и уничтожать, хотя его звериная ипостась в гневе могла легко кого-нибудь загрызть. И потому горе было вдвойне сильней. Ангел осторожно переступала ногами, тихо шагая по квартире и немного неловко глазела по сторонам. Ей казалось странным, что нигде не было ни одной фотографии, хотя еле заметные светлые следы на стенах под маленькими гвоздиками указывали на то, что тут точно что-то висело. Неужели волк собрал все фотографии и избавился от них? Ангелу в это слабо верилось, в конце концов, Дезмонд - не ветреный муж, грязно изменивший, чтобы с памятью о нем так обращались. И наконец дойдя до приоткрытой двери в спальню, Мина поняла, что не ошиблась в своих подозрениях. Десятка два рамок были грудой навалены на половину кровати, будто памятный курган. Ричард сидел на кровати спиной к двери, устало сгорбившись, не отреагировал даже тогда, когда женщина вошла в комнату и подошла ближе.
- Я обещаю, - а что ей ещё оставалось? Вильгельмина частично догадывалась, о чем хочет попросить её вдовец. В его голосе было столько сухой обреченности, что сомнений не оставалось - его нить жизни истончилась настолько, что каждый новый день грозился оборвать её первыми лучами солнца. И он это знал. Они оба это знали. Нет, знали все, кто имел представление о парной связке оборотней.

- Рик, я должна тебе кое-что рассказать...
Слова давались с трудом, Мина не знала, какой реакции ей стоило ждать, но смолчать просто не могла.
- Я разговаривала с тем ангелом, который... - голос задрожал и смолк, будто кто-то резко заткнул женщине рот, но она упрямо вздохнула, чуть тряхнула головой и продолжила, - который провожал душу твоего мужа на Ту сторону. Дезмонд не хотел бросать тебя одного, ни он сам, ни его зверь. Он... рвался обратно, к тебе. Хотел, чтобы ты жил, но знал, что это невозможно.
У крылатого собрата, провожавшего тигра, были очень грустные глаза. Никто из почивших не хотел оставлять за собой шлейф из грусти и страданий для родных и любимых. Но это было неизбежно.
[nick]Wilhelmina Stewart[/nick][status]angel of heaven[/status][icon]https://i.imgur.com/lCDm6IE.png[/icon]

Наверно, было бы проще, если бы Ричард сорвался, повысил голос, накричал, показал хоть какую-нибудь яркую эмоцию. Но нет, он выстыл и выцвел, снаружи и внутри. Зачем только Мина передала ему последние эмоции его погибшего любимого? Потому что она чувствовала, что тот должен знать, должен быть уверен в том, что Дезмонд покинул его не по своей воле. Хотя он это и так наверняка знал. Ангел внимательно наблюдала за оборотнем, надеясь, что он как-нибудь более живо среагирует, но увы. Разговоры откровенно не клеились, Рик либо слишком глубоко ушел в безрадостные мысли и просто-напросто не слышал, либо старательно игнорировал вопросы Вильгельмины. Да и сама женщина прекрасно понимала, что все её якобы невинные вопросы - лишь жалкая попытка починить то, что не сломано. Для волка песочные часы медленно, но верно пересыпали песчинки сверху вниз...
Эта встреча оставила после себя горькое послевкусие. Даже прощание вышло каким-то скомканным и печальным. Стюарт просто с надеждой сказала "увидимся", хотя она вообще не была уверена, что увидит вдовца в следующий раз живым и здоровым. И вообще его увидит. Может, чуть позже кто-то из общих знакомый просто скажет, что нет его уже, и всё, на этом трагедия закончится. У ангелов отношение к смерти разнилось, как у людей с Иными. Кто-то испытывал странную волну облегчения, оттого что не нужно более страдать от мирских проблем. Кто-то смерти боялся, а кто-то, например, Мина, ощущал непередаваемую словами грусть. Даже работа с документами, вещь монотонная и выравнивающая настроение ангела, не помогла прийти в порядок и не стерла тугой узел грусти в груди. Всё, чего она искренне сейчас желала - чтобы Рик ушел спокойно. Не в страдании и не в боли, а спокойно, просто уснул и не проснулся.

Очень скоро грусть сменилась чувством неясной тревоги. Божественное провидение включилось в работу, подсказывая, что вскоре случится что-то нехорошее. Доктор Стюарт даже отложила все дела ненадолго, пытаясь разгадать шарады, что подкидывала её интуиция. Она даже сама не поняла, как начала ходить по кабинету кругами, нервно переплетая пальцы в замок. Внутри что-то то зажигалось, то гасло, посылая по телу неприятное ощущение липкого страха. На очередном круге по кабинету хождение ангела по мукам и подозрениям прервали громким грохотом распахнутой настежь двери. Дежурный санитар, весь запыхавшийся и бледный, пролепетал что-то о том, что в холле внизу тяжело раненный парень, истекающий кровью с просто космической скоростью. Мина уже знала, кто там, внизу. Знала и ринулась наружу, на ходу крикнув санитару, чтобы готовил операционную и тащил каталку. Она очень опасалась, что тело Рика не станет бороться с ранениями, просто не захочет. Что бы не говорили другие врачи, а от желания жить любого живого существа зависит очень многое.

Уже издалека ангел заметила не самого оборотня, а огромную лужу темно-алой крови, расползшуюся по светлому полу холла. Хорошо, что часы для посетителей уже завершились, и появление раненного не спровоцировало волну паники у нечаянных свидетелей. Ричард был совсем плох: регенерация хоть и работала на пределе, но раны продолжали немилосердно кровоточить, а лицо начало постепенно терять даже бледность, капля за каплей наполняясь предсмертной серостью.
- Помогите мне его погрузить, - срывающимся голосом выдавила из себя женщина, стараясь как можно осторожней ухватить парня за плечи. Вдвоем с санитаром им всё-таки удалось погрузить волка на носилки, Мина сама взялась за поручни и уверенным движением покатила Рика в операционную. - Вызовите доктора Кроу, пожалуйста, я могу не справиться! - через плечо бросила ангел санитару, продолжая упрямо толкать носилки перед собой. А кровь всё продолжала и продолжала течь рекой, переливаясь через край, оставляя на полу зловещую дорожку из темных капель.

- Рик, очнись, - Мина легонько похлопывала вдовца по щекам ладонями. Крови было слишком много, и ангел не могла найти все пули и их осколки. Два снаряда совместными с хирургом усилиями они уже вытащили, но ран было несравнимо больше, кровь продолжала хлестать, будто вообще потеряла способность сворачиваться, даже лечение ангельской благодатью не работало. - Очнись же! - Стюарт заглянула в мутные глаза оборотня. - Скажи мне, где еще больно?
Ангелу казалось, что всё бесполезно. Ричард все реже и реже отзывался на внешние раздражители, очень слабо дышал и дымом ускользал за грань.[icon]https://i.imgur.com/lCDm6IE.png[/icon][status]angel of heaven[/status][nick]Wilhelmina Stewart[/nick]